Бесчастный Евгений родился в 1988 году в Севастополе. С 1991 года жил в Бресте. Окончил Брестский лицей №1 им. А.С. Пушкина (филологический профиль), Минский государственный лингвистический университет (специальность английский язык).
В настоящее время живет в Санкт-Петербурге.
Публиковал стихи в газетах «Заря» и «Брестский курьер», журналах «Артикль», «Homo Legens» и «Новая Юность», на интернет-порталах «Textura», «Litradio.by», «ЛiтРАЖ», «Сетевая словесность», «Формаслов», прозу – в журнале «Этажи», на интернет-портале «ЛiтРАЖ». Участник фестивалей «Вершы на асфальце» (Минск) и «Петербургские мосты». В 2017 году в издательстве «Кнiгазбор» вышел первый сборник «Стой!».
* * * Этот город вжат в самый-самый угол Страны, как забитый в ворота мяч. Потому, если день здесь идёт на убыль – Не удержишь его, хоть плачь. Тому дню надоело здесь тоже храниться, Где на набережной мы ютились вдвоём. За мосты солнце кануло, за границу, За заводы, за луг и за микрорайон. Громыхая попсою под полчищем чаек, По реке развлекательный шёл теплоход, Шёл по следу солнца, среди обечаек Консервных банок, куда-то вперёд. Он ушёл – мы остались. Но ностальгии Праздный приступ накатывает опять. Мы хотим, чтоб запомнили нас такими, Какими нам никогда не стать. И когда этот город находишь на карте, Вспоминая то лето, тех чаек, тот бред, На него глядишь, как глядел бы туда, где Тебя больше нет.
* * * От неё пахло снегом и апельсинами. Ты пулей кидалась встречать – что ты мне принесла? Двор за окном огнями пульсировал синими. Гербарий обоев твердил, что бывает весна. (Потому что тогда ещё не было памяти). Она с несущественной жменей конфет – На те годы роскошь. Разбросаны всюду фантики. И кинескоп дублирует синий свет. Снег превращался в грязь под её сапогами и Таял на ёлочках твидового пальто. Утренник. Первый раз в первый класс – и так далее. Учись, иначе будешь в жизни никто. Ты росла умницей; как подобает умнице Запала на недоумка в пятнадцать лет – Так природа блюдёт экилибр. На улице Романтикой щеголял тот же синий свет. Короче, родина-мать, как с тобой – да без допинга На чердачных тусовках, без клятв, пустых, как бамбук? В подъезде записано имя избранницы гопника Меж свастикою и термином из трёх букв. Мы прячемся за плечистыми многоэтажками Не от надежды праздной, что защитят, С их пылесосами и непомытыми чашками, Скрипом диванов, и визгом свёрл и котят, Но оттого, что квадратными смотрят, привыкшими, Глазами застеклёнными – издалека – На всё это дело – и мы становимся вышками, И голова превращается в облака. Просодия снегопада шуршит беззвучная. Множество улиц вокруг, фонарей и аптек – Иди, куда хочешь, иль, сообразно случаю, Падай ничком в этот синий снег.
* * * Ничего не останется кроме Этой песни: ла-ла, ла-ла-ла И вибрируют чёрные кроны Как немые колокола Издавая скрип корабельный Воздух листьями теребя Не уснуть от такой колыбельной Это было и до тебя Что такое тебе глаголет Эта музыка – не опознать Это слишком огромный город Чтоб куда-нибудь в нём опоздать Опоздать всего на минуту На последний поезд метро Так и не дозвониться кому-то Всё враждебно вокруг и мертво Фонари твою тень утроив Обличают всё что скрывал Чёрный абрис пустых долгостроев И над ним звезда – как штурвал Крутанёшь и взлетишь над бездной Чтобы снова рухнуть на дно За одною и тою же песней За одною за песней одной Это было уже когда-то Грёза юности – не ахти Встать из-за стола виновато Предков к чёрту послать и идти Вот сбылась мечта идиота Но на путь не хватит подошв Рано-рано вставать на работу А едва дойдёшь – упадёшь Но поднимешься вместе с рассветом Ту же песню заладив с крыльца Эту песню не спеть дуэтом Но её надо петь до конца
* * * Пятиклассник Витя выпытывает у опекуна, Почему воют волки, чем им страшна луна. Не единственный это, но главный Витин вопрос. До других не дорос, – опекун уверен. Но он перерос. Есть у Вити шорты, велик, бинокль, часы, Бескозырка опекуна и так, для красы, Переводилки с татушками в виде больших пауков. По утрам опекун ест яичницу – и был таков. Он мужик неплохой, весьма благодушный тип, Худощав и жилист, при этом задумчив и тих. Но частенько бывает: что бы он ни сказал, Как котёл с борщом, клокочет дома скандал. А по выходным он смурён, пассивен, сердит: Всё достало: машина-корыто, работа – не волк, кредит. Он в такие дни подолгу сидит на толчке: У него там заначка – мерзавчик в сливном бачке. Витя этим фактом, как козырем, вооружён. За молчание ему опекун перочинным ножом Вырезает солдатиков точь-в-точь времён Бонапарта. Опекун у Вити умён, В своё время окончил школу с медалью, потом – истфак. А теперь автослесарь: деньги нужны. Да так, Только печень меняет в рассрочку на бодрый настрой. Опекунша Вити работает медсестрой. Это – дама с чесночной одышкой, помадою на зубах. Она очень придирчива к людям, недолюбливает собак, Корпулентна, хозяйственна, временами зла, Потому что вышла на свою голову за козла. Её блинчики с творогом нахваливает весь подъезд. Витя творог терпеть не может. Но молча ест. Их неброская двушка оформлена без затей. Двух родных своих, недолго проживших детей Вспоминают редко и нехотя опекуны. Разве что портреты в их спальне глядят со стены. Витя посещает секцию по каратэ, Драмкружок, сольфеджио. Но мало с кем накоротке: Одноклассники – недотёпы всё да босяки. И, помимо оценок, Витя носит домой синяки. Когда выпадет снег, Витя любит без рукавиц Налепить снежков и швыряться в отроковиц, А потом, хохоча, улепётывать через район. Витя счастлив как слон, что нанёс их гордыне урон. Он и рад бы цветок – этим дурам… Да какие цветы зимой? И галопом несётся Витя с прогулки домой, То через каток, то транспорту наперерез, Представляя, как от его пули пал бы Дантес Или что он бравый, лихой пират, или атаман. А в прихожую входит – смиренен, лукав, румян. В целом, Витя начитан и развит не по годам. Бог, целуя в голову Витю, не прогадал. Вите много известно, да-да, и про секс в том числе, Ну, а что он не знает – досматривает во сне. Но по большей части не о том его сны. Витю беспокоит вопрос волков и луны. И когда умолкают Жюль Верн и Джонатан Свифт, Витя долго ворочается и при свете луны не спит. Навостривши слух, он садится на самый край. «Что ты вылупился, подкидыш? Спи! Баю-бай!» – Шепелявит луна гнилым фосфорическим ртом. Витя коченеет, во рту его словно картон. Он бы задал луне напрямую свой главный вопрос, Но луна его не воспринимает всерьёз. Засыпая, Витя не может взять себе в толк, Что ответил бы волк и почему он не волк. Он проснётся взрослым, приедет и сядет за стол, Чтобы выпить и глянуть со стариком футбол Или новости, только будет уже иной. Он всё будет знать о связи волков с луной. Они будут смотреть украдкой друг другу в глаза, И обоим покажется: что-то не досказал. Но когда они выйдут на лестницу покурить, Осознают оба, что им не о чем говорить.
* * * Звёзды лежат аккуратно и мирно в лужах. И вот здесь расстояние от звезды до звезды Даже голову муравья – и то вряд ли вскружит. По упавшему небу домой добираешься ты. А не брезгуешь – можешь воспользоваться моментом: Зачерпнуть красоты безнаказанно, без труда, Суженной до твоего понимания. Раз... Но их нет там. Нет там звёзд. Пустота. Дождевая вода.
Литература:
- Бесчастный, Е. Стой! : стихи / Евгений Бесчастный. – Минск : Кнігазбор, 2017. – 90 с. – (Бібліятэка Саюза беларускіх пісьменнікаў «Кнігарня пісьменніка». Пункт адліку).
